Форсирование Днепра

Ганс Рихтер был очень бравым германским солдатом. Он был высокого роста, широкоплечий. Ганс Рихтер не обладал какими бы то ни было отличительными свойствами, кроме одного: он не любил ходить в атаку. Можно было прямо сказать, что Ганс Рихтер согласился бы прожить  свою жизнь до глубокой старости, не испытав, что такое атака.
Унтер-офицер Груббе с этим свойством Ганса Рихтера никак не мог примериться. И, очевидно, плохо бы пришлось Гансу Рихтеру. Но унтер-офицер обнаружил, что отвращение к атаке присуще не только Гансу Рихтеру. Это открытие унтер-офицер Груббе сделал однажды вечером на привале, когда подслушал разговор Ганса Рихтера с другими солдатами.
- Завтра, наверно, будет атака, - сказал Ганс Рихтер, - и, наверно, убьют. Все и кончится. А почему мы должны подыхать здесь, в России?
- А будущее Германии? – спросил кто-то робко.
- Плевал я на это будущее, - сказал один из солдат, - с того света, что ли, я буду любоваться этим будущим, как любуются уже Мюллер, Гроцман, Шлигер, - словом, процентов восемьдесят солдат нашей роты, что пришли а Россию?
Унтер-офицер Груббе был настолько ошарашен подслушанным разговором, что тут же побежал к командиру роты лейтенанту Штрауху.
Штраух внимательно выслушал унтер-офицера.
- Что же ты предлагаешь? – спросил он.
- Расстрелять, - предложил Груббе, - чтобы другим было неповадно.
- А сколько солдат принимало участие в беседе? – спросил ядовито Штраух.
- Да почти все отделение, - сказал Груббе.
- Сколько было выдано водки перед атакой? – неожиданно спросил лейтенант.
- По двести граммов, господин лейтенант.
- Ну и как?
- Да что-то не берет, - ответил Груббе, - не сильно действует.
- А если по триста выдавать?
- Пробовали и по триста. Конечно, лучше. Но тоже не очень.
- Ну а если по четыреста попробовать?
- Могут с места не сойти, господин лейтенант. Я уж думал об этом. Еды мало – на голодный желудок может сильно подействовать.
- Пожалуй, правильно, - сказал лейтенант. – Вот что, попробуем кокаин.
- Извиняюсь, что попробуем?
- Кокаин. Пусть понюхают перед атакой. Это будет действовать сильнее.
На другой день солдатам перед атакой выдали кокаину. Ганс Рихтер, нанюхавшись кокаину, почувствовал себя настолько хорошо, им овладело настолько приподнятое настроение, что он похлопал по плечу унтер-офицера Груббе и идти в атаку вообще отказался. Солдат Эшке, понюхав кокаину, пытался сплясать, и заявил Груббе, что он считает его отъявленным идиотом. И все же под давлением офицера солдаты были брошены в атаку.
Нам не известны результаты этой атаки. Нам известно другое. Да не только нам это известно. В германских военных госпиталях открыты специальные отделения для пострадавших от отравления наркотиками. Наркотики широко применяются в германской армии, они выдаются германским солдатам перед атакой, в связи с чем часты случаи отравления.
Вот что нам известно. И еще одно обстоятельство является непреложной истиной: германская армия в России несет огромные потери каждый час, каждый день истекает кровью. И кокаин не поможет.
К. Финн

«СТРОГО секретно. Всем старшим вральманам, младшим брехунштурмфюрерам, средним фонболтундитмарам...»
Так начинается перехваченная нами на днях инструкция германского министерства пропаганды. Дальше следует такое содержание:
«Друзья и совратники! Везде и всюду опровергайте с пеной у рта слухи, что фюреру нездоровится. Допускаем, что в ближайшем будущем ему крепко не поздоровится, но ещё недавно он твёрдой рукой вел наши доблестные войска от Орла к Белгороду, от Белгорода — к Харькову. А сейчас закалённые в отступлениях немецкие гренадеры идут под водительством фюрера всё дальше и дальше от Харькова, всё ближе и ближе к границам Германии.
Недалёк тот час, когда в результате наших новых эластичных побед мы под нажимом окончательно разгромленных русских эластично оставим Полтаву.
Возникнет эластичный вопрос: как это новое высокое проявление германского духа осветить в печати? Отвечаем коротко и ясно: надо не освещать, а затемнять.
В этом отношении пользуйтесь опытом боёв в районе Харькова, где под натиском русских отступали немецкие войска, но прочно удерживал свои рубежи эластичный язык Геббельса.
В описании о боях в районе Полтавы избегайте упоминать слово «Полтава». Слово «Полтава» непонятно среднему немцу. Для среднего немца пишите, что бон протекают в районе западной излучины ниже среднего течения Восточного Донца.
В каждом сообщении об этих боях не забывайте упомянуть, что все атаки русских отбиты. Можете ежедневно отбивать до 15 (пятнадцать) атак, причём 1 (один) немецкий танк обязательно уничтожает 306 (триста шесть) русских танков. Можно и 307 (триста семь).
Аккуратно через день окружайте крупным шрифтом крупные группировки русских войск. Шрифта не жалеть!
Что же касается мелкого шрифта, то рекомендуем хранить его как зеницу ока. Нам в ближайшее время потребуется очень много маленьких буквочек для печатания германских сводок об оставленных нами русских городах. И чем больше город, тем меньше шрифт!
А в тот день, когда под мудрым командованием фюрера мы будем удирать из Полтавы, весело и бодро напишите (см. наше сообщение о Харькове), что «Полтава включена в систему эластично приводимых оборонительных боёв, которые ведут германские войска». Что сие означает, мы ещё сами не знаем. Когда разберёмся, сообщим дополнительно.
Не забудьте также добавить, что, эластично убегая из Полтавы, мы всё же умудрились (см. наше сообщение о Харькове) захватить, между прочим, большое количество (все цифры в вашем полном распоряжении) русских пленных. Мы бежали, а пленные с оружием в руках бежали за нами.
Зарубите на своём носу следующее наше правило: как только немцы теряют какой-нибудь город, этот город теряет своё значение.
И если вы ещё недавно писали о том, что Полтава — ворота, дверь, замок, ключ, то сейчас немедленно забудьте о ключах, замках и других скобяных изделиях, а пишите (см. наше сообщение о Харькове), что Полтава не имеет никакого значения для немцев и что вообще полтавский климат очень вреден для здоровья. Для иллюстрации этого положения можете сослаться на обилие немецких кладбищ в районе этого города.
Одновременно заготовьте такие же статьи о других крупных украинских городах — пригодятся.
А главное — не стесняйтесь!..»

Перевел с немецкого
Г. РЫКЛИН

ДОТОЛЬ никому не известный токарь И. С. Гринько сделал невероятное — и в один день слава его прогремела на всю страну. Завод, на котором Иван Семенович совершил свой подвиг, — военный. Так что рассказать о том, что сделал Иван Семёнович, не могу.
Но могу сообщить следующее: Иван Семёнович вытачивал, как никто, такие небольшие трубочки. А когда на фронте машин с такими трубочками много, немцу становится скучно. Словом, как поётся в песне: «Выходила на берег Катюша и перестреляла много фрицев...»
Жители города с гордостью говорили:
— Наш Иван Семёнович...
Однажды утром в городок прилетел самолёт, и через час весь город знал, что это прилетел кинооператор и что он будет снимать Ивана Семёновича.
Но, как сказал один философ, «слава при жизни изменчива». И вот и в жизни Ивана Семёновича наступил чёрный день, верней, черный вечер ...
Начался этот день безоблачно: утром по всему городу были расклеены афиши приглашавшие горожан театр на просмотр киножурнала об Иване Семёновиче. В этот день люди, встречая Ивана Семёновича, говорили ему:
— Сегодня, Иван Семёнович, вас в кино раздавят: весь город в зал набьётся!
Иван Семёнович степенно отвечал:
— Ничего, не беспокойтесь: мне-то место найдётся!..
И вот наступил вечер. Иван Семенович решил пойти в кинотеатр к самому началу сеанса. И вот он встал перед толстенькой контролёршей, прозванной местными ребятишками «бабой Ягой». И вот «баба Яга» стала поперек двери и несмотря ни на какие просьбы Ивана Семёновича в театр его не пустила.
Потому не пустила, что соответствующая инструкция гласит: «На вечерние сеансы граждане до 16 лет не допускаются».
А Ивану Семёновичу хоть и было неполных шестнадцать, но на вид ему и пятнадцать не дашь».
Так и не видел знаменитый токарь И.С.Гринько кинофильм о знаменитом токаре И.С.Гринько.

Вас. АРДАМАТСКИЙ