Освобождение Сталинграда
с 17 ? 1942 г. по 2 1943 г.
Убито более одного миллиона человек
Судьбы и подвиги
Они подарили нам спокойные ночи
«Вам приходилось видеть что-нибудь подобное?
Подумать только, и здесь живут люди!
Можно ли думать о том, чтобы их победить!
Нелепо даже пытаться это сделать!»
На протяжении двадцатого века этот город несколько раз менял название. Но одно из них навсегда останется в истории благодаря Сталинградской битве. Все знали, как много значит этот город для советского лидера. За четверть века до этого Сталин и Ворошилов возглавили оборону тогда еще Царицына, и наступление белых было отражено. Победа в таком городе была знаковым событием вне зависимости от его величины.
«Гитлера привлекал Сталинград. Само название города бросало ему вызов. Этот город стал магнитом, притягивающим к себе основные усилия германской армии...» |
Сталинградская победа имела огромный политический резонанс во всем мире. В Германии после окружения армии Паулюса был объявлен траур. Об этой победе говорили во всех странах.
«Я представлял, как в лондонском Ист-Энде говорят о Сталинграде, потому что беседовал с теми, кто остался в живых на Коммершл-роуд. Немецкие бомбардировщики сровняли ее с землей. Видел я и поблекшие красные с золотом знамена, все еще стоявшие вокруг небольшого кирпичного дома, где жил Ленин, когда занимался в библиотеке Британского музея. На доме были трогательные надписи: «Они подарили нам спокойные ночи»… Они – это защитники Сталинграда». |
Так жители Лондона выразили благодарность нашим воинам.
В Сталинград иностранные корреспонденты смогли попасть только после окончания битвы.
Эдгар Сноу, находившийся в России в качестве корреспондента журнала «Сатердей ивнинг пост», был свидетелем заключительного этапа битвы под Сталинградом. Журналист одним из первых взял интервью у генерал-лейтенанта Чуйкова и у плененных им немецких генералов.
«Привыкшие гордо повелевать адъютантами и прислугой, сейчас эти люди выглядели беспомощными и покинутыми, как маленькие мальчики, у которых впервые в жизни отобрали игрушки и которые никак не могли понять почему, ведь они вели себя как следует… Штабной русский офицер рассказал, что один старый донжуан подмигнул советской девушке, которая его брила. Забыв вдруг, где он находится, старый генерал ущипнул ее за зад. Звонкая оплеуха вернула его к действительности. «Теперь он отращивает бороду», — закончил свой рассказ офицер» |
В.И. Чуйков после службы в Китае вернулся в Советский Союз и возглавил 62 армию. В битве за Сталинград его формирование должно было задержать продвижение немцев к Волге.
Советские войска сдерживали натиск немецкой Шестой армии около полугода. В августе некоторые немецкие части прорвались к Волге, но основные силы были задержаны в центре города до 10 сентября. Через несколько дней им удалось захватить часть побережья Волги и они стали наносить массированные удары по центру города. По словам Чуйкова, сначала немцы не жалели людей, надеясь сломить боевой дух русских, и за четыре дня было потеряно 50 тысяч немецких солдат, прежде чем им удалось захватить Мамаев курган — главную высоту в городе. К началу октября некоторые дома более двадцати раз переходили из рук в руки. 19 октября Паулюс изменил направление атак и сконцентрировал пять пехотных и две танковые дивизии в промышленном районе города. Ударные силы немцев были сгруппированы, и ими была предпринята попытка захватить крупнейший в мире металлургический комбинат «Красный Октябрь», который закрывал путь к реке.
Его защищали сибиряки из прославленной 8-й гвардейской дивизии под командованием генерала Гурьева, которую срочно перевели на этот участок 14 октября, как раз перед началом немецкого наступления. Против нее враг бросил танки, пикирующие бомбардировщики, артиллерию — дальнобойные тяжелые орудия и гаубицы, шестиствольные минометы с термитными снарядами. От немецких сигнальных ракет и пожарищ ночью было светло, как днем, а днем было темно, как ночью, из-за дымовой завесы от горящих зданий и разрывов снарядов. Перед тем, как начать танковые атаки (а их было 23), немцы в течение восьми-десяти часов обстреливали район комбината «Красный Октябрь» снарядами и бомбами.
«Это был самый ужасный день войны, разрывов отдельной бомбы или снарядов не было слышно: стоял непрерывный гул. Противник предпринял 23 атаки и совершин около 2500 боевых вылетов. Из-за столбов пыли и дыма можно было видеть только на пять ярдов вокруг себя. Стоявшие на столе в моем блиндаже стаканы от вибрации разлетелись на мелкие осколки» |
«На каждые полмили Сталинградского фронта немцы сбросили в среднем шесть тысяч тонн снарядов. В разгар сражения в действие были приведены тринадцать тысяч пулеметов. Однако сибиряки не сошли с ума от всего этого… Только оказавшись на заводе «Красный Октябрь», мы поняли, как люди боролись за каждый дюйм этой земли. В то время как одна сторона понимала, что отступать некуда, другая знала, что если потеряет завоеванное пространство сейчас, то у нее не будет времени отвоевать его, и все предыдущие победы потеряют всякий смысл» |
От комбината, корпуса которого вместе с подъездными путями, складами, доками и другими строениями занимали многие километры – целый город в городе – не осталось ничего, кроме груды металла и хлама: все было уничтожено. Холм за территорией завода оказался самой дальней точкой, которой достигли немцы. Земля перед зданиями была так изрыта воронками от бомб, что по ней не могли пройти танки. Сталинградская битва показала, что бомбардировщики имеют ограниченное применение в ближнем бою, а если их слишком много, то они помогают обороняющейся стороне, создавая новые заслоны на пути наступающих.
В тот день штаб Чуйкова находился так близко от линии фронта, что во время разговора с ним один из офицеров был убит. В общей сложности за день погиб 61 офицер штаба.
Это сражение показало, что танки, лишенные оперативного простора, превращаются в обыкновенные орудия. В таких условиях ничто не могло сравниться с решительными действиями маленьких групп хорошо вооруженных пехотинцев. Каждый дом превращался в крепость, и борьба шла за каждый этаж, за каждую комнату. Немцы сбросили около миллиона бомб, но им не удалось выбить пехоту. Танки уничтожались из превращенных в крепости домов.
«В конце атаки немцам удалось продвинуться вперед всего на милю, и не потому, что мы отступили, а потому что наши солдаты гибли быстрее, чем подходило пополнение. Немцы продвигались только по нашим трупам, но не прорвались. На полумиле нашей земли немцы потеряли десятки тысяч людей, и они не смогли выдержать такой темп. Прежде чем к ним подоспело пополнение, Красная Армия начала наступление по всему фронту, и Сталинград был окружен.
Ударной силой наших атак были не танки, а маленькие штурмовые группы, которые уничтожали огневые точки противника. Эти группы из пяти-восьми человек были вооружены пулеметами, противотанковыми ружьями, гранатами, огнеметами. Они обычно действовали по ночам и возвращались в дома, превращенные ими в крепости»
Удачней всего проводили такие операции воины дивизии генерал-майора Родимцева. Сам Родимцев во время гражданской войны в Испании сражался под Сарагосой и рассказывал журналистам, как ему пригодился опыт этих боев. По воле случая в дивизии Родимцева оказалось испанское подразделение, и среди погибших в Сталинграде был юный сын Долорес Ибаррури – одной из лидеров испанских республиканцев.
На большинство иностранных корреспондентов особенно сильное впечатление произвели два русских генерала: Родимцев и Малиновский — командующий 3-м украинским фронтом.
«Впервые с начала войны немецкое командование пришло в замешательство… Во-первых, советские воины приобрели в борьбе с германской армией бесценный опыт; во-вторых, наш дух закалила ненависть, накопившаяся в сердце каждого человека, каждого бойца, в-третьих, наша военная техника настолько развилась, что даже пехотинцы могут задержать своими силами десятки танков. Самая же важная причина — реорганизация Красной Армии, после которой заметно выросло качество командования…» |
Малиновский имел в виду упразднение системы политических комиссаров, так называемого «двойного командования». Эта система приводила к конфликтам, наносившим ущерб делу. Она уходила корнями в те дни, когда Красной Армии были нужны технические знания царских офицеров, которым она не могла доверять полностью и чью власть ограничивали с помощью комиссаров. В октябре 1942 года система политических комиссаров была отменена. С этого момента боеспособность Красной Армии значительно выросла.
При встрече с немецкими военными, самым человечным из всех немецких генералов журналистам показался Мориц фон Дреббер, который бы первым, кто сдался в плен. В отличие от тех, кто дослужился до высоких чинов, восхваляя фюрера и нацизм, он был из старых кадровых офицеров.
«- Почему вы продолжали сопротивляться после того, как попали в окружение, генерал? |
Журналисты брали интервью и у рядовых пленных.
Солдаты показались растерянными. Их ожидания разошлись с действительностью.
«80 процентов солдат в полку устали от этой войны. Они думают, что так не может долго продолжаться...» |
Около 200 тысяч окруженных под Сталинградом немцев медленно умирали от голода. Они ели мясо лошадей румынской кавалерии и хлеб, который удавалось перебросить по воздуху. Во время таких операций терялись сотни транспортных самолетов. В последние недели осады немецким солдатам выдавали по две унции хлеба и одну-две унции лошадиного мяса в день, а потом не стало и этого. Норма румынских солдат была меньше, чем у немецких.
«Господа, к сожалению, я должен заявить, что всех лошадей съели союзники» |
Иные настроения были среди офицеров.
Когда русские сбили один из самолетов, они доставили для интервью оставшихся в живых немцев.
«Герхард Швай, офицер двадцати девяти лет, заявил, что почти никто из немцев не сомневался в том, что они выиграют войну:
- Она может продолжаться пять, десять лет, но, в конце концов, мы победим.
С нас было довольно Швая. Он мыслил слишком уже по-геббельсовски»
Разрушения Сталинграда поразили даже бывалых журналистов. Не было больше ни улиц, ни дорог, люди осторожно ступали по тропинкам, протоптанным в усеянных минами развалинах.
«С этим зрелищем не могли сравниться ни руины Чапея в Шанхае, ни подвергшиеся бомбардировке районы Лондона, ни Ипр, после того, как его постоянно бомбили в течение трех лет. Вдоль одной из тропинок, за грудой металлолома мы увидели отверстие в земле, из которого выглядывала женщина и несколько детей…»
С высоты Мамаева кургана на многие мили открывалось зрелище конца света, и можно было различить только два творения человеческих рук: изрешеченные пулями, как оспинами, печные трубы и кровати.
В подвале универсального магазина №2 капитулировал фельдмаршал Паулюс со своим штабом. Верхние этажи здания были снесены. Во дворе валялись пачки писем, сломанные ружья, снаряды, трупы немцев.
«Когда мы вошли в магазин, веснушчатый, двадцати одного года старший лейтенант Ильченко, родом из Киева, показал нам крошечную комнатку, где он увидел растянувшегося на кровати Паулюса и взял его в плен»
Встречая советских людей, журналист невольно сравнивал их со своими соотечественниками за океаном. Вот Клара Еремченко, украинка «с детским румянцем на лице», девушка из вспомогательной службы.
«Что оставила Клара дома — может быть, любовь, или работу, или нежную украинскую весну — чтобы оказаться на этой реке, в которой кровь смешивалась с водой, и выполнять тяжелую работу под пулями? Какими далекими от жизни показались мне сейчас наши американские женщины с их нелепыми разговорами о том, что надо отказаться от мяса и «экономить» газ и масло! Им никогда не понять, что такое Кларина война»
Ричарда Лаутенбаха по восстанавливаемому городу сопровождал капитан Горбатов, уроженец и защитник Сталинграда. На улице было темно, освещение отсутствовало. Они проходили улицами развалин…
«Низким певучим голосов Горбатов начал рассказывать. Он говорил о руинах фабрик и развалинах домов… В нем проснулся лирик, когда он начал описывать довоенные бульвары и белокаменные строения. Теперь все это превратилось в щебень. Он вспоминал о парках и садах Сталинграда, о его цирке и о том, как лунный свет заливал мирно текущую Волгу. Я никогда не слышал, чтобы американец говорил в таком тоне о своем родном городе…»
Журналисты были впечатлены суровыми условиями жизни и мрачной трагичностью пейзажа. По ночам температура доходила до 40 градусов ниже нуля. В заледеневшей видавшей виды фронтовой машине журналисты ехали сквозь заснеженную степь к Сталинграду.
Навстречу корреспондентской машине шла пехота.
«-Неужели не холодно? - прокричали мы |
Нет аккаунта? Зарегистрируйтесь