Мой отец, Любченко Александр Митрофанович, родился в 1914 году, в селе (ныне город) Богучар, Воронежской области. В 1937 году окончил Воронежский политехнический институт по специальности «Сельскохозяйственные машины». В 1939 году он был призван в ряды РККА, Место призыва: Кагановичский РВК, Воронежская обл., г. Воронеж. (Место призыва я узнал из электронного банка документов «Подвиг народа в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.»).
В 1939 году он был призван в ряды РККА, Место призыва: Кагановичский РВК, Воронежская обл., г. Воронеж. (Место призыва я узнал из электронного банка документов «Подвиг народа в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.»).Окончил школу младших командиров, и в том же году ему было присвоено звание сержант. Специальность — ремонтник авто и бронетехники. В начале Советско-финляндской войны 1939-1940 гг. он служил в танковом корпусе, который был придан 7 армии. Армия с началом боевых действий в ноябре 1939г. начала наступление на Карельском перешейке. Отец был командиром ремонтного отделения в составе ремонтной роты танкового корпуса. Задачей отделения был ремонт подбитых танков, бронемашин и транспортных автомобилей.
Ремонт часто начинался на поле боя. К подбитому танку, иногда не дожидаясь конца боя, подъезжала или подбегала, а иногда и подползала ремонтная бригада. Первой задачей было определить, можно ли быстро восстановить машину до состояния, когда она своим ходом уйдет с поля в ремонт. Если нет, то можно ли ее отбуксировать танковым тягачом. Самым страшным было, как говорил отец, найти в танке убитых. Условным сигналом, что есть раненные, был выстрел красной ракетой. За раненными высылали санитаров. Ремонты бывали разные. Иногда просто заводили заглохший двигатель, который не смог завести экипаж. Иногда заменяли траки, натягивали разорванные гусеницы на катки. Как правило, ремонтников сопровождал один стрелок, который во время ремонта вел наблюдение снаружи. На случай, если атака захлебнется и финны перейдут в контратаку.
Вот какой был случай в ноябре 1939 года. Наши части вели наступление на Карельском перешейке, на выборгском направлении. До линии Маннергейма еще не дошли. Местность была болотистая, с перелесками. В лесу встречались огромные валуны и даже скалы. Для танков местность мало подходящая. Хотя наши тяжелые танки типа КВ могла идти напролом, через лес, валя деревья. Но все-таки наступление в большей части шло по дорогам и вдоль дорог.
Один раз в перелеске, на проселочной дороге, завязался бой. Наши подтянули 2 танка. Только они не долго оказывали помощь. Один подорвался на мине, сдетонировал боекомплект, башня подскочила над танком и упала рядом. Второй танк продолжал поддерживать наступление, двигался по лесной дороге. Он подошел к огромным валунам, которые образовывали ворота вдоль дороги. Объехать их было нельзя. Танк начал двигаться вперед, и тут он тоже наскочил на мину. Ему повезло больше. Миной перебило трак, гусеница разорвалась, танк остановился. Кругом шел бой, танкисты были контужены. Их удалось вынуть из танка, заодно с танка сняли пулемет и рацию.
Стемнело. Бой затих сам собой. Ночью в перелеске ни финны, ни наши оставаться не рискнули. Отошли к опушкам, по разные стороны перелеска. Отец получил задание: затемно, до рассвета подойти с двумя ремонтниками из его отделения к танку, натянуть гусеницу, завести танк и вывести его из леса. Охрану обещали прислать сразу с рассветом. Отец и двое бойцов взяли в рюкзаки 2 танковых трака, инструмент и ушли в лес.
До танка шли с опаской, за каждым деревом мерещились финны. Однако до танка дошли, осмотрели. Начали ремонтировать. И тут отец увидел, что их окружают. Финны шли тихо, в маскхалатах. До них было метров 50. Бой принимать не было смысла. Ремонтникам выдавали только пистолеты, ими, как они шутили, «было удобно застрелиться, а вот воевать — не очень».
Отец вполголоса скомандовал: «в танк». То ли финны наших до последнего момента не видели, то ли не хотели открывать огонь, но в танк, как рассказывал отец, они успели залезть через люк механика-водителя и задраили изнутри все люки. Финны подошли, видимо увидели следы начавшегося ремонта и поняли, что ремонтники внутри. Они пробовали открыть люки, но не смогли. Тогда они начали кричать «Иван сдавайс!». Из танка не отвечали. Вскоре находящиеся в танке услышали, что по танку начали стукать деревяшки. Это финны подтаскивали к танку сухие деревца, обкладывали танк хворостом. Вскоре почувствовался запах дыма, дым начал лезть из всех щелей. Финны опять начали кричать, «Иван сдавайс!» и «Иван баня!». Хорошо, что это был дизельный танк БТ-7, они не так быстро воспламенялись, как бензиновые.
Отец и его бойцы сидели в танке, обмотали головы полой шинели. Это хоть немного защищало их от дыма. И думали, что раньше произойдет — они потеряют сознание от дыма или воспламенятся топливные баки. Становилось жарко. Но сдаваться не было и мысли. Отец говорил, что он уже мысленно попрощался с сестрами, тогда он еще не был женат. В общем, приготовились к мучительной смерти.
Уже почти в полуобморочном состоянии они вдруг услышали выстрелы. Завязалась перестрелка, но быстро кончилась. Кто-то стучал прикладом по броне и кричал «Живы?». Теперь самое главное было открыть люк. Отец помнил последнее, что сделал, открыл люк механика-водителя и потерял сознание. Очнулся он лежащим на земле, кто-то приподнял ему голову и пытался влить ему в рот водки. Отец закашлялся и пришел в себя. Дико болела голова, но он был живой! Его бойцы тоже пришли в себя. Сидели на снегу, смотрели друг на друга и улыбались. Но тут подошел ком.роты и велел продолжать работу. В общем, гусеницу скоро отремонтировали, танк завели и он своим ходом вышел из леса. Это был первый раз, когда смерь была совсем близко.
Великая Отечественная война началась для отца 22 июня под Одессой на Южном Фронте. Были тяжелые бои и отступление. С началом войны ему присвоили звание старшего сержанта. Затем была оборона Москвы, оборона Сталинграда. За участие в этих боях он был награжден медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», медалью «За боевые заслуги». Был один раз легко и один раз тяжело ранен и несколько раз контужен. Но после лечения возвращался в строй. Представление к ордену Красной Звезды я нашел в электронном банке документов «Подвиг народа в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.». Особенно ценно, что это представление было сделано на Сталинградском фронте. (см. копию представления на фото). Копию приказа я так же увидел в «Подвиге народа». В соответствии с этим представлением в приказе по 90 Танковой Бригаде от 16.12.1942 значится награждение медалью «За боевые заслуги».
Второй случай произошел в марте 1945, при освобождении Чехословакии. К тому времени отец был уже гвардии техником-лейтенантом, командиром ремонтного взвода. Шли упорные бои, 12 гвардейская танковая бригада, где служил отец, участвовала в боях против армий «Группы центр».
Немцы отчаянно сопротивлялись, наступление шло медленно. Однажды, он получил приказ обследовать танк, который остался на поле боя. Когда ремонтная бригада подходила к танку, рядом разорвался снаряд. Взрывной волной отца отбросило в воронку и засыпало землей. Он потерял сознание. Санитары, подбиравшие убитых и раненных, увидели, что из под земли торчат сапоги. Откопали моего отца, однако он был без признаков жизни. Отца, вместе с другими убитыми, доставили в сарай на краю деревни и уложили на брезент, на земляной пол сарая.
На завтра всех убитых должны были бы похоронить в братской могиле. Друзья-однополчане, помянули вечером своего убитого друга. И тут кто-то вспомнил, что накануне вечером офицерам выдавали денежное довольствие. После играли в карты и отцу везло. Он хорошо выиграл. Решили посмотреть в личных вещах, но денег не нашли. Подумали, что может быть спрятал где-то за подкладкой формы, и может быть санитары не успели найти и вытащить. Решили наведаться в сарай и проверить. В темноте сарая, при свете фонаря они нашли моего отца. Начали обыскивать. И тут кто-то из них заметил, что он теплый, есть дыхание. Вызвали санитаров из медсанчасти. Отца отнесли в медсанчасть. Там убедились, что он действительно жив, но очень сильно контужен и без сознания. Наутро его отправили в госпиталь. Через полтора месяца он опять был в строю и участвовал в освобождении Праги.
За взятие Праги от был награжден одноименной медалью. Закончил войну он в чехословацком городе Раковник, где и была сделана фотография, приведенная на первой странице. По окончанию войны в июне 1945 года отец был представлен к награде — ордену Отечественной войны II ст. Представление я нашел в «Подвиге народа». Однако в приказе о награждении в соответствии с этим представлением, приказ так же имеется в «Подвиге народа», он был награжден второй медалью «За боевые заслуги». Копия представления приведена на фото.
Награды моего отца — 6 медалей военных, (За оборону Сталинграда не сохранилась, хотя она упоминается в представлении к ордену от 1945 года) и 1 послевоенная, юбилейная. Отец гордился наградами. На его праздничном костюме были нашиты орденские планки. Медали бережно хранятся в нашей семье.
С 1946 года отец работал в различных Московских НИИ, специализирующихся на механизации сельского хозяйства. В 1951 году отец встретил маму и образовалась новая семья. В 1953 году не свет появился я.
Отец рано ушел из жизни, в 1967 году, когда мне было всего 14 лет. Закончил он свой трудовой путь в Министерстве сельского хозяйства РСФСР. Сказались военные раны и подорванное на фронте здоровье.
Я никогда не думал, что увижу документы, которые сопровождали боевой путь моего отца, и буду работать в компании, которая выполняет эту благородную миссию — делает фронтовые документы всенародным достоянием. Когда я смотрю на документы в ОБД Мемориал и «Подвиг народа», мне кажется, что отец говорит нам «Спасибо!», ведь люди не умирают, пока память о них хранится в наших сердцах!
Любченко Сергей Александрович
